Меж двух океанов

Глава 15 К КОЛДУНАМ В ГОРОД КРАПИВЫ

На каждой из двух противоположных сторон прямоугольной  площади  в Чичи  стоит  по  храму.  Меньший  именуется Эль-Кальварио. Храм напротив бросается в глаза чисто выбеленным фасадом в стиле барокко.

В этот час перед ним было необычайно оживленно. Еще издали до нас донеслись грохот барабанов и визгливый писк свирелей.  Мы  стали  пробираться  среди ларьков,  принадле­жащих мастерам серебряных дел, на прилавках которых были кучками разложены браслеты, брошки, брелоки и старые монеты тонкой чеканки. Рядом с ними расставили свои лотки  торговцы  свечами,  окруженные  со  всех  сторон  усердно торгующими индейцами.

 Пространство перед храмом напоминало часть амфитеат­ра, из которого только что выгребли тысячелетний нанос земли. От тщательно побеленного фасада полукругом сбе­гала вниз лестница из невероятно разбитых камней; на ниж­нем конце ее находился каменный стол с поверхностью, по которой, как могло показаться, долго били молотами; от него к небу поднимались синеватые струйки дыма. Вокруг стола стояли мужчины с мрачными, неприветливыми лицами, в странных одеяниях. На головах у них пурпурно-красные тюрбаны с длинными кистями, болтавшимися за спиной. По­верх рубах надеты черные куртки с длинными рукавами, красные пояса — фахас, короткие, выше колен, штаны с про­рехами по бокам. Вблизи казалось, будто они укутали друг друга в детские пеленки, хорошенько стянули ими ноги, а потом ножницами прорезали с обоих боков отдушины.

«Гамельнские крысоловы», — вдруг приходит в голову-сравнение; еще сунуть бы им в руку волшебную флейту, и из всех щелей потянутся за ними крысы. Словно почувство­вав столь нелестное подозрение, один из них обернулся в на­шу сторону, развел руками, скорчил злобную гримасу, из бе­лого мешка, висевшего за спиной, вытащил лепешку вроде тех, что мы видели только что на базаре, и стремительным движением положил ее прямо в центр чадящего пламени.

Около десяти часов, но солнца нет и в помине. Над го­родом все еще клубились клочья тумана, все цвета казались какими-то блеклыми, на всем пространстве перед храмом лежал синеватый оттенок. Он настраивал на удивительные пастельные краски все окружающее, лишая его ярмарочной крикливости, которая при этом фантастическом зрелище в яркий солнечный день только раздражала бы. Даже голые узловатые икры мужчин, стоящих на лестнице, стали синими, под цвет дыма.

В зрелище, которое представилось нашим глазам, было что-то от фанатизма, с каким совершали свои религиозные обряды южноафриканские кафры в ночь, проведенную нами в их индлу перед обрядом обрезания. Было в нем нечто от !   экстаза и безучастности к окружающему, с какими совершают бразильские негры свою таинственную макумбу. В памяти мелькнула переполненная народом площадь в Кочабамбе и на ней потные «дьяволы» с золотыми рогами, извивающие­ся в языческих масках перед католическим храмом. И тут же вспомнились отсутствующие остекленевшие зеленые гла­за колдуна Муингуша, изгонявшего в глубине эквадорских лесных зарослей злого духа из Канирсы, охотника за че­репами.

На этот раз здесь были какие-то мрачные разгневанные